|
|
|
О восстановлении памятника Дзержинскому
Ночью меня уколола синяя лунная спица. К маме тихонько иду – посмотреть, как ей дышится, спится. Вижу: не спит – подтянув к подбородку колени, сидит на кровати, серая мышка, в теплом платке, в душегрейке на вате. Одеяло, подушку, одежонку какую-то в узел связала, крепко к боку прижала, будто бы в зале вокзала. Меня услыхала, узнала, встрепенулась, как птица: “Доченька, ты?! Слава Богу, успеем проститься!” Тень решеткой отбросила на пол оконная рама... “Отчего ты не спишь? Что за узел в руках твоих, мама?” “Там... за мною пришли... увезти меня... Вещи – в дорогу... С черным верхом машина – ты слышишь! Уже подкатила к порогу...” И от жалости острой мороз у меня пробегает по коже, “Что ты, мамочка! Кто же? Зачем же тебя-то?! За что же?! Ты нужна только нам – мне, и зятю, и внуку...” Я целую пергамент щеки и дрожащую легкую руку. Я постель застилаю. Как ребенка, маму качаю. Лампу ярче включаю. Наливаю из термоса чаю, Грелка... Сердечные капли... Снотворное... Глажу бесплотные плечи... Это тридцать седьмой, чего не добрал – добирает. Мертвою хваткой вцепился... А мама и так умирает.
25/10/02. П.С.П.
|